как избежать чужой ненужной мне женщины.
У меня уже есть моя, выбранная, данная мне судьбой.
Хвала Небесам! – молюсь, прикладывая руки к лицу.
Реакция Лейлы такая детская, непосредственная, вводит меня в ступор. Ее ревность слепая и не знает границ. В ее возрасте я ревновал также – безумно, сжигая всё вокруг, опаляя ревностью любимых.
Гляжу в яростно горящие карии глаза девушки. Неужели, я не ошибся, когда почувствовал, как сильно она меня любит, неужели она меня смогла полюбить также сильно, как когда-то любила первая Лейла.
Меня затапливает такое тепло, что я готов гореть в аду ради этой любви и этой женщины.
Решено, помурыжу Ясину и сбегу с семьей обратно в Казань, устроюсь на две работы. Выдержу, справлюсь.
Сейчас главное, потянуть время.
Бросаю плачущую любимую одну и с тяжелым сердцем еду к Ясине.
***
Дом вдовы находится в элитном районе. Поднимаюсь на этаж с пентхаусами.
– Понятно, почему дядя так вцепился в нее. Ее брат прокурор, отец – судья. Акиму позарез нужны такие люди.
Только почему он решил пожертвовать моей жизнью ради своей выгоды, я так и не понял.
Размышляю вслух, звоню в бронированную дверь. Открывает охранник.
– Меня ждут, – зачем-то поясняю, и пробираюсь бочком в огромный холл.
– Амир, – в холле появляется дядя. Его рожа лоснится от счастья и дорогого крема. – Мы уже заждались.
– Так я с работы, – устало оправдываюсь, сбрасывая ботинки. Прохожу за охранником в квартиру.
Шедевр! Огромное нежилое помещение с панорамными окнами встречает меня вкусными запахами и говором двух десятков людей.
Твою за ногу! Они что на знакомство со мной позвали всех родственников?
Ясину я вычислил сразу. Дородная женщина, под сорок, в балахонистом платье с длинными рукавами, закрывающими пухлые ручки. Запястья, увешанные дорогими браслетами, поверх рукавов платья вызвали во мне желание посмеяться. Женщине явно некуда ходить во всём этом великолепии или она так украсилась к моему приходу.
– Ясина, – подхожу первый, без паузы и предисловий, знакомлюсь.
– Амир? – осматривает брезгливо мой дешевый костюм. – Рада познакомиться!
О боги! Была бы возможность, эта женщина бы повесила на мне ценник.
Невольно сравниваю ее и Лейлу, которую оставил одну дома.
Боже, их даже сравнить нельзя!
Моя Лейла несравненная, лучшая из всех женщин!
– Я то…
– Я это…
Ясина не закрывает рот. Из нее фонтаном выливается хвастовство.
– Мой сын учится в Лондоне.
Мужчины с нескрываемым интересом рассматривают меня.
А дядя для пущей профилактики то и дело бросает на меня суровый взгляд.
Взрослые женщины зыркают, и их зрачки расширяются с завистью. Похоже, в их круге принято иметь молодого любовника или мужа. Не суть. Теряю последнюю надежду. Когда я сюда ехал, то надел самый дешевый костюм, не помылся, как посоветовала мне Лейла, надеялся на быть отвергнутым невестой.
Но сейчас мои надежды рушатся у меня на глазах. Этих женщин с большими деньгами возбуждают диковатые мужики.
Неожиданно замечаю, что одна из молоденьких девушек, глядит на
меня взглядом, полным молчаливого сочувствия.
Прячу глаза, перевожу взгляд на свои руки. Мне очень стыдно за всю эту ситуацию. Дядя продает меня сейчас как племенной скот, как быка-производителя!
Ясина продолжает хвастаться перед гостями своей поездкой в Париж, и шоппингом в Милане, а я перемещаюсь к молодой девушке.
– Привет! Амир.
– Твоя будущая родственница, – усмехается она, – сестренка Ясины. – Отметим твое избавление от «этих» снобов?
– Ты меня не осуждаешь? – осторожно спрашиваю я.
Она пожимает плечами, глядит на высокопоставленных родственников.
– Когда-то и меня продадут как ее и тебя. Просто еще время не пришло. Пока не моя очередь!
– Ты – удивительная, добрая. Я вижу в тебе хорошего человека!
– Да? – девушка замолкает, нервно кусает губы.
– Хочется верить…
Улыбаюсь ей открыто, и она справляется со смущением, вызванным комплиментами.
Давящая незнакомая атмосфера между нами рушится.
– Она даже не воспитывает сама своих сыновей! – няни, гувернантки, дорогие школы, – подмечает темноволосая девушка, осуждающе глядя на сестру.
– Ты не хочешь быть такой? Но тебя заставляют… – закусываю губу, гляжу в одну точку на стекле. – Так скажи им!
– Мы для них разменные монеты. Нас используют как оружие. Так было и будет всегда. Мы – слабые, поэтому нами играю как пешками, – девушка гневно смотрит на меня, охлаждая мой пыл. – Если мы хотим жить по-другому, то должны бежать. В их мире правят они, нам слова никто не давал. По-нашему никогда не будет. Понял? Если ты предашь мою сестру, я первая тебя сдам. Мы волчий клан. И это непреложное кредо.
Воспоминания нахлынули неожиданно.
***
Умирающая Лейла лежит на кровати. Ее дыхание слабо, как и звуки голоса. Тело худое и изможденное. Невозможно смотреть без боли и слез.
– Ами, поклянись, что всегда будешь сильным.
– Милая, конечно.
– Поклянись, что не предашь самого себя ради того, чтобы поднять детей.
– Клянусь, беру жену за руку, – ее рука холодная. Становится очень страшно за нее. Осознаю, что у нас осталось слишком мало времени.
Жена опаляет меня горящим взглядом блестящих глаз.
– Ами, даже ради благополучия дочек, не предавай свои идеалы. Они еще маленькие, могут перебиться, не поесть вкусной колбасы, не надеть красивое платье, но, когда вырастут, обязательно поймут тебя. Ты же их отец.
– Господи, Лейла, пожалуйста. Ты еще поправишься, встанешь на ноги, – обманываю сам себя, – и сама воспитаешь наших малышек.
– Ами, лгать я тебя тоже не учила! Не смей учить этому наших детей.
– Клянусь!
***
Слова напутствия, сказанные любимой, всплывают в моем мозгу. Принимаю решение.
– Ами, – слышу голос Ясины за спиной.
Удивленно вздергиваю бровью. Как она посмела так обратиться ко мне.
– Да, – цежу раздраженно. Сам себе говорю: – не нарывайся. Сделай всё по-тихому.
Женщина изумленно усмехается. Видимо, не ожидала услышать от меня подобного тона. Ничего пусть привыкает.
Она припечатывает меня тяжелым взглядом.
Завязываю эмоции в узел, жду развязки.
– Ты мне подходишь, – спокойно заключает она, – и сестренке моей ты понравился. Она не ошибается в людях, чует достойных за версту.
Невесело усмехаюсь.
Женщина хмурится. Ей явно мое веселье не по душе.
– Свадьба через два месяца, – бросает небрежно. Так дяди сговорились.
Тону в отчаянии. Дядя снова меня подставил, бесцеремонно разыграв мою судьбу в шахматной партии.
– Подхожу? – играю с женщиной.
Слабо кивает.
Хочется издеваться над ней и дальше. Вместо этого делаю печальное лицо.
– Мне пора, у младшей дочки сегодня прихватило животик.
– Ничего страшного, после свадьбы мы отправим всех троих учиться в Лондон, – улыбается мне открытой улыбкой.
Гадюка, – рычу про себя, желая стянуть эту ее поганую улыбку с холеного лица. От своих детей избавилась, теперь хочет моих отослать.
Не ради этого
